Неточные совпадения
Но вот наступает вечер. Заря запылала пожаром и обхватила полнеба. Солнце садится. Воздух вблизи как-то особенно прозрачен, словно стеклянный; вдали ложится мягкий пар,
теплый на вид; вместе с росой падает алый блеск на поляны, еще недавно облитые
потоками жидкого золота; от деревьев, от кустов, от высоких стогов сена побежали длинные тени… Солнце село; звезда зажглась и дрожит в огнистом море заката…
Теплый, весенний или почти летний вечер в исходе мая именно в чернолесье имеет невыразимую прелесть: деревья и кусты только что распустились, особенно липа и дуб, которые распускаются поздно; по захождении солнца весь воздух наполняется тонким благовонием молодых листьев, заглушаемым иногда густым
потоком запаха цветущей черемухи.
В
теплом потоке беседы страх ее растаял, теперь она чувствовала себя так, как в тот день, когда отец ее сурово сказал ей...
Быстро угасал свет, как под чьею-то рукою; и уже в полной темноте, чернильном мраке, разразилась запоздавшая медленная гроза и хлынул
потоками проливной
теплый дождь: пречудесно!
Я ушел к себе, на чердак, сел у окна. Над полями вспыхивали зарницы, обнимая половину небес; казалось, что луна испуганно вздрагивает, когда по небу разольется прозрачный, красноватый свет. Надрывно лаяли и выли собаки, и, если б не этот вой, можно было бы вообразить себя живущим на необитаемом острове. Рокотал отдаленный гром, в окно вливался тяжелый
поток душного
тепла.
Золото и медь стали мягче, скромнее, серебро блестит
тепло, ласково, и всё тает, плавится, сливаясь в широкий
поток великой о чём-то мечты.
Верно, нельзя. Всё вокруг мокро, всё течёт
тёплыми потоками, словно тает от радости, всё дышит глубоко, влажно, жадно чмокает и шепчет благодарными шёпотами к тучам, носительницам влаги земной.
Солнце встало и светило сквозь мутную дымку. Было
тепло. Обоз за обозом снимался с места и вливался на дорогу в общий
поток обозов. Опять ехавшие по дороге не пускали новых, опять повсюду свистели кнуты и слышались ругательства. Офицеры кричали на солдат, солдаты совсем так же кричали на офицеров.
А свежий воздух майской ночи
теплым, душистым
потоком так и льется через отворенное Дуней оконце в душную келью стоящего на кремнях и стеклах постника. Тихо рыдает отшельник, по распаленному лицу его обильно струятся слезы, но они не так ему сладки, как те, что лились прежде, когда, глядя на зеленый лес, в самозабвении, певал он песню в похвалу пустыне.